К 40-летию вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию в августе 1968 года
...преступные режимы были созданы не преступниками,
а энтузиастами, убежденными, что они открыли единственную дорогу в рай.
И эту дорогу они так доблестно защищали, что обрекли на смерть многих людей.
Однако со временем выяснилось, что никакого рая нет и в помине,
и так энтузиасты оказались убийцами.
Милан Кундера «Невыносимая легкость бытия»
Десять лет назад в 1998 году на волнах Радио Свобода транслировалась специальная программа посвящённая истории вторжения в Чехословакию армий Варшавского договора. Это была самая крупная военная операция на территории Европы после Второй мировой войны. Авторами и ведущими той программы были Елена Коломийченко, Андрей Шарый, Владимир Ведрашко.
В радиопрограмме, использовались, в частности, записи бесед с генералом Александром Майоровым, которые делал Владимир Ведрашко при подготовке литературной записи мемуаров Майорова «Вторжение. Чехословакия, 1968». Книга вышла в московском издательстве «Права человека» в 1998 году. Читателям нашего сайта предлагается текст, подготовленный на основе транскрипта программы (авторское право: Radio Free Europe / Radio Liberty © RFE/RL, Inc. All Rights Reserved).
Мы будем признательны всем, кто пришлет отзывы, замечания, дополнения к материалам о вторжении в Чехословакию войск Варшавского договора в 1968 году.
Часть первая: «Железные голуби мира»
Александр Майоров: Еще до вторжения я находился несколько месяцев в Чехословакии — на учениях войск Варшавского Договора «Шумава». И я видел, что в то время чехословацкое общество было разделено на две неравные части. Подавляющее большинство, особенно сельское население, да и в городах, на производстве, относилось к пребыванию войск Варшавского Договора на учениях, ну скажем мягко, безразлично. Военные делают свое дело, проводят учения, не мешают жить и работать — и ладно. Но агрессивное меньшинство, особенно в среде интеллигенции, подняло резкую волну критики и призывало к выходу из Варшавского Договора, уходу Чехословакии из — как тогда говорили — социалистического лагеря в объятия стран Запада.
Вот что писала газета «Правда» 22 августа 1968 года:
Партийные и государственные деятели Чехословацкой Социалистической республики обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными силами. Братская дружба и боевой союз между Советским Союзом и Чехословакией закреплены Договором о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве. Верные этому Договору, наши государства, наши партии и народы в случае угрозы безопасности наших границ, угрозы делу социализма обязаны прийти на помощь друг другу...
Владимир Ведрашко: Генерал армии Александр Михайлович Майоров давно в отставке, он живет на даче неподалеку от подмосковного Красногорска. Ему сейчас сейчас 77 лет. Его карьера военного — это история советских Вооруженных Сил и история Советского Союза. В годы Второй мировой войны он был кавалеристом в казачьем полку. В середине шестидесятых годов руководил группой советских военных советников в Египте. В семидесятых командовал Прибалтийским военным округом, а в начале восьмидесятых стал главным военным советником в Афганистане. Самый драматический период в его судьбе связан с Чехословакией. Летом 1968-го года генерал Майоров командовал 38-й армией, одной из тех, что участвовала во вторжении войск стран Варшавского договора на территорию «братской республики». В Чехословакии Майоров прослужил больше трех лет — в период «нормализации» он возглавлял Центральную группу войск. В его архиве — четыре тысячи страниц документов того времени. Через тридцать лет он впервые, в эфире РС, решился рассказать свою правду о вторжении.
Со строго секретной картой-приказом на вторжение советских войск в ЧССР генерал Майоров ознакомился в штабе Прикарпатского военного округа во Львове 12 апреля 1968 года.
Майоров: Меня, как командарма-38, ознакомили с картой-приказом на вторжение. Этот документ был опечатан печатью командующего войсками Прикарпатского округа генерал-полковника Бисярина Василия Зиновьевича. Было приказано подготовить армию к вторжению в Чехословакии с целью подавления, а при необходимости — и уничтожения контрреволюции. Была поставлена задача выхода на рубежи в Северной Моравии, Южной Моравии и трех областях Словакии. Армия состояла из семи дивизий. Для выхода на заданный рубеж надо было преодолеть расстояние в 500-600 километров за первые сутки. А зону ответственности — я не буду называть это оккупацией, тогда это слово не звучало — предстояло полностью освоить за двое-трое суток.
Ведрашко: На следующий день генерал получил пакет, скрепленный пятью сургучными печатями. «Вскрыть по приказу „Влтава-666“». Дьявольская затея обрела одного из своих исполнителей.
Коммунист Майоров не размышлял о сути приказа, отданного ему Верховным главнокомандующим — как не ставит этот приказ под сомнение и сейчас. Он размышлял лишь о том, как выполнить приказ. До вторжения оставалось четыре с небольшим месяца.
Те процессы, которые советское руководство именовало «контрреволюцией», чехословацкие коммунисты представляли себе по-другому. Рассказывает Венек Шилган, в августе 68 года — член ЦК и Политбюро ЦК КПЧ:
Шилган: Мне кажется, одна из первых, по существу, комплексных программ перестройки системы появилась у нас. Ядро в ней было политическое. Попытки перемен только в экономике, без политической реформы системы оказались неосуществимы. Нам было ясно, что мир, в котором мы живем, сложен и разделен, а мы — слишком маленькие, чтобы менять сложившееся положение вещей... Мы только хотели жить, как мы думаем...
Ведрашко: Весной 1968 года под давлением союзников чехословацкое руководство вынуждено было дать согласие на проведение на территории своей страны учений армий стран Варшавского договора «Шумава».
17 июня части армии Майорова уже стояли на востоке Словакии. Учения «Шумава» стали первым практическим этапом военной подготовки советского вторжения в Чехословакию. А политическую подготовку Москва вела уже давно и по всем возможным направлениям. Александр Майоров рассказывает о своей встрече с Леонидом Брежневым летом 1966 года:
Майоров: Перед Брежневым лежала карта-бланковка соединений 38-й армии. Я подумал, что, возможно, он размышляет о потенциале этой армии, ее боевом пути — ведь 38-я воевала в в Карпатско-Дуклинской операции, а потом, в 56-м году ходила в Будапешт подавлять венгерский мятеж... Брежнев обронил: «А теперь надо смотреть севернее Будапешта», то есть на Прагу. Я напряг все внимание. А он продолжил: «Надо больше иметь друзей в Чехословацкой народной армии, готовить армию ко всяким неожиданностям». Видимо политическая интуиция и анализ ситуации в Политбюро приводили Брежнева к мысли о вероятности вторжнеия...
Из донесений командарма-38, Чехословакия, июль 1968 года:
Вечером 20 июля у расположения одного из мотострелковых батальонов при содействии офицеров ЧНА были задержаны 3 человека, подъехавших на автомашине с западногерманским номером Ф-АР-889, производившие звукозапись и съемки наших колонн фотоаппаратами и телекамерой. Среди них: Вильям Йозеф Лауглин, гражданин США — репортер компании ЦБС Ньюс (Новости), Герхард Шварцкопф — кинооператор из ФРГ, Герман Бернд — звукооператор из ФРГ. Визитную карточку и разрешение на фотографирование им выдал директор чешского телевидения Ервин Велда. На место задержания были вызваны представители госбезопасности ЧССР и сообщено об этом в Прагу. Задержанные отказались отдать заснятые пленки. Из Праги последовало указание — акт не составлять, извиниться и отпустить арестованных. Прощаясь, американец сказал нашим офицерам: «Вы хорошие парни и делали свое дело, а я свое дело сделал».
Ведрашко: В конце июля задержавшиеся в Чехословакии после учений «Шумава» советские части были, наконец, выведены с территории страны. Но лишь для того, чтобы через месяц вернуться снова.
Песня Карела Крыла «Вы уже здесь!»
Вы уже здесь, братья,
Посланцы ночи, вонзившей в спину нож,
Вы, братья, принесли нам
Сталинскую ночь,
И теперь мы не встречаем вас с букетами сирени
Благодарим вас, железные голуби мира,
Спасибо вам за поцелуи с привкусом горького миндаля,
Можете забрать себе наши дома,
А нам остается только надежда —
Ведь мы всегда были и всегда будем!
Ведрашко: Для интервенции в Чехословакии летом 68-го года были сформированы силы вторжения численностью примерно в полмиллиона человек. Они включали в себя три армии — первую танковую под командованием генерала Кожанова, двадцатую общевойсковую — генерала Величко и 38-ю общевойсковую — генерала Майорова. В операции принимали участие части и соединения войска Польского, Венгерской и Болгарской народных армий, всего около 25 тысяч человек. Пять дивизий Народной армии ГДР дислоцировались вблизи северной границы Чехословакии. Социалистическое содружество демонстрировало своё единство. За военное вторжение в Чехословакию однозначно высказывались Первый секретарь Польской объединенной рабочей партии Владислав Гомулка и восточногерманский лидер Вальтер Ульбрихт.
Майоров: С Гомулкой мне по поручению Леонида Ильича Брежнева еще до ввода войск Варшавского договора в Чехословакию в его резиденции под Варшавой пришлось встречаться и ему докладывать об обстановке в Чехословакии. И в ходе всего разговора я понял однозначно, насколько Гомулка был заинтересован во вводе войск Варшавского Договора в ЧССР. Он даже позволил себе сказать, что Брежнев долго запрягает, что он (Гомулка) неоднократно требовал вводить войска, а Брежнев всё не решается. Поэтому тут, очевидно, Гомулка предвидел возможности для решения своих политических и государственных задач — ведь чехословацкие события, развал государственных институтов оказывали влияние и на Польшу. Что касается Вальтера Ульбрихта, то он прямо сказал, что власть валялась на улицах (кстати, вот это: «Власть валяется на улице» и Гомулка говорил), и позиция Вальтера Ульбрихта была такой: «Правильно сделали, геноссе, что войска ввели, мы — тоже были готовы». Я думаю, что и Живков так же был настроен... У каждого решались свои политические задачи, в своей стране. Кадар был достаточно умен, он считался с членами своего Политбюро, несколько, может быть, играя, не давал сразу согласия, но в конечном счете — и он согласился. Политические руководители — и Брежнев, и Гомулка, и Ульбрихт, и Живков, и, конечно, Кадар — прекрасно понимали, что сам ввод войск Варшавского договора даже в страну участницу этого Варшавского договора — это акт исключительной остроты.
Фрагмент из книги Зденека Млынаржа «Холодом веет от Кремля»:
Вальтер Ульбрихт и Владислав Гомулка вместе с советскими маршалами накаляли атмосферу, стараясь спровоцировать серьезный конфликт, способный оправдать военную интервенцию в Чехословакию. За кулисами они не ссылались на газетные цитаты, которые использовались для идеологической пропаганды, а утверждали, что под угрозой находится безопасность всего советского блока, что положение в Чехословакии снижает обороноспособность блока и разлагает его политическое единство под гегемонией Москвы. Ульбрихт и Гомулка вели себя как злобные, самолюбивые и выжившие из ума старики. Было совершенно очевидно, что они не в состоянии понять проблемы не только соседних, но и своих стран. Но при этом излучали самодовольство и наслаждение властью. Даже во время неофициальных бесед Гомулка и Ульбрихт постоянно вставляли ядовитые замечания по поводу сложившейся в Чехословакии обстановки. В их колкостях проявлялась злоба, возмущение, ненависть к чему-то, что ставит под угрозу их положение дома. Живкову тогда было всего 55 лет, так что злобным стариком его нельзя было назвать, но среди других он выделялся чрезвычайной тупостью. Кадар превышал представителей остальных партий во всех отношениях — и как политик, и как человек. Он не скрывал ни своих проблем, ни своих чувств, и говорил, что ему совестно было возглавлять Венгрию после советской интервенции. У меня сложилось впечатление о Кадаре как о политике, который всячески старается хоть как-то защитить национальные интересы, которого власть не развратила.
Песня Карела Крыла «Его величество палач»
У детей отняли мороженщика,
Дети живут в ужасной стране,
где нельзя петь и где не разрешается писать,
Но ТЕМ и этого мало:
Детей заставляют молиться
По прихоти Его величества палача.
Он с ухмылкой смотрит на каждого из нас:
Здесь сыновья ненавидят отцов,
А братья ненавидят друг друга,
Только бабочка-траурница порхает
над этой несчастной страной,
В которой тупоголовыми начальниками
Управляет Его величество палач.
Из донесений командарма-38, Чехословакия, июль 1968 года:
Правые силы умело используют идеологические средства воздействия: печать, радио и телевидение. Командующий Восточным военным округом тов. Кодай в своем выступлении осудил статью «Две тысячи слов» как контрреволюционный документ. Вместе с тем он внес предложение о необходимости подготовки и принятия закона о свободе граждан. Тов. Кодай показал низкий моральный уровень одной из самых модных представительниц печати и радио — Плавковой. Отец ее был владельцем небольшого предприятия, она четыре раза выходила замуж, разбила пять семей. И подобные люди выступают с нападками на честных коммунистов.
Фрагмент из документа «2000 слов»
Коммунистическая партия, которая после войны пользовалась огромной поддержкой народа, постепенно променяла народное доверие на государственные должности. Партия получила все посты в структурах власти, но утратила все остальное. Парламент разучился работать, власть — властвовать, руководители — руководить, выборы потеряли всякий смысл, законы утратили всякую силу. Мы не могли доверять своим представителям в органах власти — нам нечего хотеть от этой власти, потому что она слишком далека от нас. Теперь мы не можем доверять даже друг другу. Представления и чести и совести утрачены. Честность стала бесполезной, а об оценках труда по способностям не приходится и говорить.
Ведрашко: В книге воспоминаний «Вторжение» Александр Майоров пишет: «...В машине я вскрыл пакет. Две страницы печатного текста: „Радиоперехват вещания на Чехословакию «Радио Свобода» за 1—10 августа 68-го года“. В тексте говорилось о том, что советские военнослужащие, допускавшие бесчинства и хулиганские действия на территории Чехословакии, наконец-то изгнаны из страны под улюлюканье и свист чехов и словаков. Чехословакия будет свободной. Она выйдет из Варшавского договора, тяжким бременем давящего на страну. Войска НАТО, организованные, обученные и хорошо оснащенные, готовятся к большим сентябрьским маневрам на территории ФРГ вблизи чехословацких границ. В соответствии с требованием Дубчека, высказанным советскому руководству, Александр Майоров будет снят с должности и отправлен на Колыму за все содеянное им с Чехословакии. „Пожелаем ему там долгого пребывания“».
Радиоперехват Свободы генерал Майоров читал по пути в Кремль, где Леонид Брежнев и Михаил Суслов часом позже выслушали его мнение о ситуации в Чехословакии. 17 августа состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором было принято формальное решение о подавлении «пражской весны». До военачальников приказ советского политического руководства довел министр обороны СССР маршал Андрей Гречко.
Майоров: Хитрый Брежнев балансировал, он и не хотел вводить войска, но все-таки Гречко, министру оборону, он сказал: «Андрей, ты подготовь и проработай». А когда на Политбюро 15-16-17 августа решалось: вводить или не вводить войска, и ястребы — это слово уже позднее появились — некоторые наши ястребы в том числе Шелепин, Мазуров, Романов — говорили: вводите, вводите, полагая, что две-три дивизии символически введём, и всё будет решено. Гречко — тоже хитрейший стратег — обратился к членам Политбюро, почти умоляя: Товарищи члены Политбюро, вы решите политически — вводить войска или не вводить, и если решите, то поручите мне всё спланировать и осуществить, и я это сделаю с высочайшей ответственностью.
8 августа я был приглашен на совещание к министру обороны, а на этом совещании присутствовало всего 18 человек. Там министр заслушивал доклады о готовности к вводу войск. Предваряя совещание, министр обороны прямо сказал: ввод войск в Чехословакию будет осуществлен даже в том случае, если разразится третья мировая война.